БЮЛЛЕТЕНЬ

САХАЛИНСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА

 

1 квартал 2018 года

 

Судебная практика по уголовным делам

 

Преждевременное обращение прокурора в суд с оформленным в порядке статьи 165 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации требованием о даче согласия на отмену постановления о прекращении уголовного дела повлекло правомерный отказ в его принятии к производству суда.

 

В соответствии с положениями статьи 214 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и пункта 7 резолютивной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 ноября 2017 года № 28-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина М.И. Бондаренко отмена или изменение в обычном порядке постановления о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования по основаниям, влекущим ухудшение положения реабилитированного лица, допускается в срок, не превышающий одного года со дня его вынесения; по прошествии года постановление о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования может быть отменено только судом по заявлению прокурора по правилам статьи 165 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации или потерпевшего - по правилам статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации с обязательным предоставлением лицу, уголовное преследование которого было прекращено, и (или) его представителю возможности участия в судебном заседании.

26 августа 2013 года следственным органом в отношении ряда граждан возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 201 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Постановлением руководителя следственного органа от 26 ноября 2013 года уголовное дело прекращено на основании пункта 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации - в связи с отсутствием в действиях лиц состава преступления; за фигурантами уголовного дела признано право на реабилитацию.

В последующем по делу неоднократно принимались решения о его прекращении, которые отменялись прокурором в порядке надзора, а также руководителем следственного органа в порядке ведомственного контроля.

Итоговым актом, завершившим процедуру уголовного судопроизводства па аналогичному основанию, явилось постановление органа следствия от 13 декабря 2017 года.

Сахалинский транспортный прокурор обратился в суд с ходатайством о признании данного постановления незаконным и возложении обязанности на руководителя Сахалинского СОТ ДВСУТ СК России по устранению допущенных нарушений.

Ссылаясь на обозначенное постановление Конституционного Суда Российской Федерации, а также уголовно-процессуальный закон прокурор указал, что постановление является незаконным, необоснованным и подлежит отмене на основании постановления суда, поскольку следствием не установлены все обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со статьей 73 Уголовного кодекса Российской Федерации, не выполнены указания прокурора, изложенные в постановлении от 27 октября 2017 года об отмене постановления следователя о прекращении уголовного дела от 29 сентября 2017 года.

Постановлением судьи Южно-Сахалинского городского суда от 15 февраля 2018 года в принятии ходатайства к производству суда отказано.

Проверяя принятое решение по доводам апелляционного представления прокурора, не согласившегося с принятым постановлением, и констатируя его законность, в своем постановлении от 19 марта 2018 года суд второй инстанции указал, что изложенные в резолютивной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 ноября 2017 года № 28-П выводы о возможности отмены постановления органа следствия о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования по основаниям, влекущим ухудшение положения реабилитированного лица, в срок, не превышающий одного года со дня его вынесения, препятствовали Южно-Сахалинскому городскому суду рассматривать ходатайство прокурора по существу, поскольку годичный срок, прошедший со дня вынесения оспариваемого постановления, - 13 декабря 2017 года не истек.

 

Бесконтрольная отмена прокурором постановлений органа следствия о прекращении уголовного дела признана незаконной.

 

В порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обжалуются препятствующие доступу к осуществлению правосудия или нарушающие конституционные права действия (бездействие) и решения перечисленных в этой норме закона должностных лиц, полномочия которых связаны с осуществлением уголовного преследования в досудебном производстве по уголовному делу.

6 мая 2013 года следователем по ОВД следственного отдела по г. Южно-Сахалинску СУ СК РФ по Сахалинской области в отношении руководства ООО возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 238 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Постановлением органа следствия от 5 апреля 2014 года уголовное преследование в отношении руководителя ООО К. прекращено на основании пункта 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, за ним признано право на реабилитацию.

Постановлением заместителя прокурора г. Южно-Сахалинска от 24 октября 2014 года постановление отменено, материалы уголовного дела направлены руководителю следственного отдела СУ СК РФ по Сахалинской области для организации дополнительного следствия.

10 декабря 2014 года предварительное следствие по данному уголовному делу возобновлено.

В дальнейшем предварительное следствие неоднократно приостанавливалось по тому же процессуальному основанию, однако в последующем эти решения отменились прокурором в порядке надзора.

Так, 28 ноября 2016 года уголовное преследование в отношении К. было вновь прекращено, с чем не согласился прокурор, отменивший решение органа следствия своим постановлением от 1 апреля 2017 года.

В этой связи К. и его адвокат обратились в Южно-Сахалинский городской суд с жалобой в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в которой просили признать незаконным постановление и обязать его инициатора устранить допущенное нарушение законности, которое заключалось в бесконтрольной отмене постановлений органа следствия, предоставлявших К. право на реабилитацию и невозможности реализации этого права вследствие решений прокурора.

Постановлением суда первой инстанции жалоба защиты оставлена без удовлетворения, с чем согласился и суд апелляционной инстанции, оставивший своим постановлением решение Южно-Сахалинского городского суда без изменения.

Признавая законным постановление заместителя прокурора г. Южно-Сахалинска от 1 апреля 2017 года, Южно-Сахалинский городской суд указал на отсутствие нарушений закона и пришел к выводу о том, что действия заместителя прокурора находятся в рамках его полномочий, предусмотренных статьей 37 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, направлены на соблюдение объективности, полноты и всесторонности расследования.

Кроме того, суд первой инстанции посчитал, что по состоянию на 1 апреля 2017 года срок давности привлечения К. к уголовной ответственности не истек.

Вместе с тем преступление, предусмотренное частью 1 статьи 238 Уголовного кодекса Российской Федерации,  относится к категории преступлений небольшой тяжести и в соответствии с пунктом «а» части 1 статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации срок давности привлечения к уголовной ответственности за это преступление составляет 2 года.

По версии следствия К. совершил деяние 7 марта 2013 года, а, соответственно, срок давности его привлечения к уголовной ответственности истек после 7 марта 2015 года.

По смыслу статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, пункта 3 части 1 статьи 24 и части 3 статьи 214 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обжалование и пересмотр постановления о прекращении уголовного дела, а также возобновление производства по делу допускаются, если не истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2009 года №1635-О-О).

Согласно правовой позиции, изложенной в ряде решений Конституционного Суда Российской Федерации, в том числе в Определении от 23 сентября 2010 года №1214-О-О, при решении вопросов, связанных с возобновлением прекращенных уголовных дел, надлежит исходить из необходимости обеспечения и защиты как интересов правосудия, прав и свобод потерпевших от преступлений, так и прав и законных интересов лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, при этом недопустимым является произвольное возобновление прекращенного уголовного дела, в том числе и многократное его возобновление по одному и тому же основанию (в частности, по причине неполноты проведенного расследования), создающее для лица, в отношении которого дело было прекращено, постоянную угрозу уголовного преследования.

Принимая во внимание изложенное, а также то, что отмена прокурором постановлений органа следствия после истечения сроков давности привлечения к уголовной ответственности невозможна, постановлением суда кассационной инстанции от 2 марта 2018 года решения судов отменены, постановление заместителя прокурора г. Южно-Сахалинска от 1 апреля 2017 года признано незаконным и на него возложена обязанность  по устранению допущенного нарушения закона.

 

Психическое заболевание лица, вовлеченного в процедуру уголовного судопроизводства, требует его безусловного сопровождения путем обеспечения профессиональным защитником вне зависимости от стадии судебного разбирательства.

 

Постановлением Смирныховского районного суда от 4 декабря 2017 года частично удовлетворено ходатайство осужденного Д. о смягчении наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, в соответствии со статьей 10 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Обращение Д. в суд было обусловлено наличием вступившего в законную силу и обращенного к исполнению приговора Томаринского районного суда от 17 июля 2017 года, о смягчении наказания по которому он и просил.

Из приговора усматривается, что осужденный состоит на учете у врача психиатра с диагнозом «глубокая умственная отсталость», согласно заключению судебной психиатрической экспертизы ему диагностировано психическое расстройство «легкая умственная отсталость».

В подготовительной части судебного заседания осужденный заявил письменный отказ от защитника, мотивировав его отсутствием правовых и фактических оснований для оказания юридической помощи, который принят судом.

Между тем в соответствии с пунктом 3 части 1 статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если подозреваемый, обвиняемый в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту.

Исходя из положений части 2 статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации эти требования закона распространяются и на осужденного. 

         Принимая во внимание, что рассмотрение ходатайства страдающего психическим расстройством Д. в отсутствие защитника, участие которого в силу положений уголовно-процессуального закона обязательно, является недопустимым, постановлением суда второй инстанции от 12 февраля 2018 года решение Смирныховского районного суда отменено, материалы судебного производства направлены на новое рассмотрение в ином составе.

 

Несоблюдение предусмотренного статьей 9 Уголовного кодекса Российской Федерации правила, определяющего преступность и наказуемость деяния временем совершения преступления, обусловило изменение приговора.

 

По приговору Смирныховского районного суда от 17 марта 2017 года, постановленному в особом порядке судебного разбирательства, М. осужден по части 3 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде штрафа в размере 110 000 рублей.

         В апелляционном порядке судебное решение не проверялось.

Судом первой инстанции установлено, что М., являясь генеральным директором ООО, заключил с ГБУ договор на выполнение работ по капитальному ремонту помещения на сумму 786 817, 61 рублей.

После заключения договора у М. возник умысел на хищение денежных средств ГБУ путем обмана, который заключался в невыполнении полностью или частично ряда работ по договору и предоставлении недостоверных сведений о фактическом объеме выполненных работ.

Осуществляя задуманное, достоверно зная о том, что часть работ не выполнена, а часть выполнена в объеме меньшем, чем по договору, с целью хищения денежных средств ГБУ М. внес в унифицированный акт о приемке выполненных работ и затрат заведомо ложные сведения о выполнении работ на сумму 170 170 руб., которые фактически в ходе капитального ремонта объекта выполнены не в полном объеме, после чего предоставил акт на подпись руководителю ГБУ и во исполнение условий договора на расчетный счет ООО были переведены денежные средства в размере 786 817, 61 рублей, которыми М. распорядился по своему усмотрению.

Действия осужденного квалифицированы по части 3 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации – мошенничество, то есть хищение денежных средств путем обмана и с использованием своего служебного положения.

В соответствии со статьей 297 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении уголовного закона.

При постановлении приговора в особом порядке принятия судебного решения суд не освобождается от необходимости тщательного изучения вне рамок судебного заседания всех материалов уголовного дела, с целью проверки доказанности предъявленного подсудимому обвинения и обоснованности квалификации его действий.

Согласно пункту 12 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2006 года № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел» глава 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не содержит норм, запрещающих принимать по делу, рассматриваемому в особом порядке, иные, кроме обвинительного приговора, судебные решения, в частности, содеянное обвиняемым может быть переквалифицировано, а само уголовное дело прекращено и т.д., если для этого не требуется исследования собранных по делу доказательств и фактические обстоятельства при этом не изменяются.

В соответствии с частью 1 статьи 9 Уголовного кодекса Российской Федерации преступность и наказуемость деяния определяется уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

В силу статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

Федеральным законом от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ Уголовный кодекс Российской Федерации был дополнен статьями 159.1 - 159.6 Уголовного кодекса Российской Федерации, разграничивающими составы мошенничества, совершенного в различных сферах экономики, в том числе предпринимательства.

Согласно части 1 статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ), действовавшей на момент совершения преступления, мошенничеством в сфере предпринимательской деятельности признавалось мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности.

Субъектом преступления, предусмотренного частью 1 статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации, является лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью, - собственник предприятия (организации), руководитель (директор и т.д.), индивидуальный предприниматель, их представители.

Разрешая вопрос о том, является ли деятельность предпринимательской, суды должны руководствоваться пунктом 1 статьи 2 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которым предпринимательской деятельностью является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке.

Преднамеренное неисполнение договорного обязательства означает, что лицо, выступающее представителем организации или предпринимателя (либо сам предприниматель), изначально не намерено выполнять обязательство по возврату или оплате имущества, рассчитывая противозаконно завладеть им, сознавая, что тем самым причинит ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.

Из фактических обстоятельств, установленных судом первой инстанции, следует, что совершенное М. мошенничество сопряжено с преднамеренным неисполнением им как руководителем юридического лица - ООО и, соответственно, субъектом предпринимательской деятельности, договорных обязательств в сфере своей предпринимательской деятельности.

ООО являлось субъектом предпринимательской деятельности и учреждено до указанных в приговоре событий.

Каких-либо данных, свидетельствующих о том, что ООО создавалось М. с целью видимости исполнения обязательств перед клиентами, в деле не имеется.

В этой связи действия осужденного следовало квалифицировать по части 1 статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации.

При этом, несмотря на то, что в соответствии с Постановлением Конституционного Суда  Российской Федерации от 11 декабря 2014 года № 32-П положения статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации и в настоящее время эта статья утратила силу, при решении вопроса о квалификации действий М. следовало исходить из того, что деяние, в совершении которого он обвинялся, не декриминализировано и не может быть квалифицировано по статье 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, устанавливающей за него более строгое наказание по сравнению с частью 1 статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Принимая во внимание изложенное, а также то, что срок давности привлечения к уголовной ответственности по части 1 статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации истек, проверяя дело по доводам кассационной жалобы осужденного, суд кассационной инстанции изменил приговор, переквалифицировал содеянное на часть 1 статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации и освободил М. от наказания.  

 

Возможность назначения дополнительного наказания всегда ограничена императивными правилами материального закона, а также правоприменительной практикой, основанной на разъяснениях Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

 

По приговору Поронайского городского суда от 2 июля 2015 года П. осуждена по части 3 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации к лишению свободы на срок 1 год 6 месяцев условно с испытательным сроком 2 года; на основании части 3 статьи 47 Уголовного кодекса Российской Федерации виновной назначено дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с образовательным процессом в образовательных учреждениях, на срок 2 года 6 месяцев.

Суд первой инстанции установил, что П., будучи директором муниципального бюджетного общеобразовательного учреждения вечерняя (сменная) общеобразовательная школа г. Поронайска, совершила мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана, с использованием своего служебного положения.

Из приговора следует, что П., которая на государственной и муниципальной службе не состояла, совершила преступление в должности директора школы г. Поронайска и именно по этой причине суд, руководствуясь частью 3 статьи 47 Уголовного кодекса Российской Федерации, назначил ей дополнительное наказание в виде лишения права занимать должности, связанные с образовательным процессом в образовательных учреждениях, сроком на 2 года 6 месяцев.

Между тем в соответствии с положениями статьи 47 Уголовного кодекса Российской Федерации и разъяснениями, изложенными в пункте 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 года № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», лишение права занимать определенные должности состоит в запрещении занимать должности только на государственной службе или в органах местного самоуправления.

Учитывая, что назначенное судом дополнительное наказание не соотносится с требованиями закона и Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, ограничивающими его пределы, постановлением президиума Сахалинского областного суда от 19 января 2018 года приговор изменен с исключением указания о назначении дополнительного наказания.

При определении размера штрафа, назначаемого в качестве основного наказания, учет времени содержания осужденного под стражей и (или) домашним арестом является обязательным.

 

По приговору Ногликского районного суда от 4 декабря 2017 года В. осуждена по части 1 статьи 293 Уголовного кодекса Российской Федерации к штрафу в размере 100 000 рублей; на основании пункта «а» части 1 статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, пункта 3 части 1 статьи 24, части 8 статьи 302 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации виновная освобождена от наказания в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.

Из материалов уголовного дела усматривается, что в стадии предварительного расследования постановлением Ногликского районного суда от 21 сентября 2015 года В. избиралась мера пресечения в виде заключения под стражу, которая постановлением этого же суда от 25 сентября 2015 года изменена на домашний арест, действовавший по 26 февраля 2016 года.

В соответствии с частью 5 статьи 72 Уголовного кодекса Российской Федерации при назначении наказания осужденному, содержавшемуся под стражей до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания.

Согласно пункту 2 части 10 статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в срок содержания под стражей засчитывается также время домашнего ареста.

Назначая наказание, суд первой инстанции учел характер и степень общественной опасности совершенного преступления, все известные данные о личности осужденной, но, определив к назначению штраф в качестве основного наказания, не обсудил вопрос о его уменьшении с учетом времени содержания В. под стражей и домашним арестом.

Данное юридически значимое обстоятельство установлено в ходе проверки уголовного дела судом апелляционной инстанции, который своим постановлением от 1 марта 2018 года изменил приговор со снижением размера штрафа.

 

Односторонняя оценка доказательства в виде протокола о явке с повинной повлекла отмену оправдательного приговора.

 

По приговору Томаринского районного суда от 20 декабря 2017 года С., обвиняемый органом предварительного расследования в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 111 Уголовного кодекса Российской Федерации, оправдан на основании пункта 2 части 2 статьи 302 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (в связи с непричастностью к преступлению).

В соответствии со статьей 297 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым и признается таковым, если он постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении уголовного закона.

В силу статьи 305 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в описательно-мотивировочной части оправдательного приговора излагаются существо предъявленного обвинения, обстоятельства уголовного дела, установленные судом, основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие, мотивы, по которым суд отверг доказательства, представленные стороной обвинения.

Согласно разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации, изложенным в пункте 6 Постановления Пленума от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре», в описательно-мотивировочной части приговора исходя из положений пунктов 3, 4 части 1 статьи 305, пункта 2 статьи 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, надлежит дать оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам, как уличающим, так и оправдывающим подсудимого. При этом излагаются доказательства, на которых основаны выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, и приводятся мотивы, по которым те или иные доказательства отвергнуты судом.

По итогам изучения материалов уголовного дела и приговора судом второй инстанции было установлено, что, постановляя оправдательный приговор, суд отдал предпочтение одним доказательствам, и проигнорировал другие, пренебрегая обязанностью оценить представленные доказательства в их совокупности, как того требует статья 88 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которой каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела.

Принимая решение об оправдании С., суд указал о недопустимости протокола его явки с повинной, поскольку она была дана, как утверждал С., в состоянии алкогольного опьянения и в отсутствие защитника.

Между тем данный вывод суд сделал исходя из показаний заинтересованного в исходе дела С., оставив без надлежащей оценки показаний ряда свидетелей, уличавших С. в совершении преступления, которые подтверждали сведения, изложенные в протоколе о явке с повинной.

Кроме того, отвергая явку с повинной как недопустимое доказательство, суд первой инстанции также не учел, что статья 142 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не предусматривает обязательного участия защитника при написании явки с повинной или составлении письменного протокола о явке.

Принимая во внимание, что оправдание С. было вызвано отступлением от предусмотренных уголовно-процессуальным законом правил проверки и оценки доказательств, 26 февраля 2018 года судом апелляционной инстанции приговор отменен, уголовное дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе.

 

Судебная практика по гражданским делам

 

Надбавка к тарифной ставке работника, выполняющего трудовую функцию на работах с вредными условиями труда, должна начисляться за время фактической занятости на работах с такими условиями труда.

 

Р. обратился в суд с иском к муниципальному унитарному предприятию «Шахтерсккомсервис» о взыскании невыплаченной суммы за вредные условия труда, ссылаясь на выполнение работы в опасной производственной среде, в связи с чем оплата должна производиться в повышенном размере.

Решением Углегорского городского суда от 10 августа 2017 года в удовлетворении заявленных требований Р. отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда от 03 октября 2017 года данное решение отменено и на муниципальное унитарное предприятие «Шахтерсккомсервис» возложена обязанность осуществлять Р. доплату в размере 4% за работу с вредными условиями труда за полный восьмичасовой рабочий день.

Судом установлено, что Р. принят на должность слесаря аварийно-восстановительных работ 4 разряда в службу водопроводного хозяйства. Согласно проведённой на предприятии специальной оценки условий труда вредные условия труда слесаря аварийно-восстановительных работ (дежурный) обусловлены повышением уровня шума (класс 3.1), тяжестью трудового процесса (класс 3.2), по общей оценке условий труда установлен класс 3.2.

При разрешении спора суд первой инстанции исходил из того, что истец имеет право на выплату компенсационного характера в соответствии со статьёй 147 Трудового кодекса Российской Федерации, которая предусмотрена и локальным актом предприятия  - Положением об оплате труда работников муниципального унитарного предприятия «Шахтерсккомсервис», являющимся приложением к Коллективному договору, пунктом 2.7 которого установлена повышенная система оплаты труда с учётом специфики на основе данных специальной оценки условий труда в размере от 4 до 24% тарифной ставки и начисляется за время фактической занятости работников в этих местах.

Установив, что работодатель время занятости во вредных условиях труда учитывал по табелям, а Р. не всё рабочее время осуществлял работы в этих условиях, в связи с чем заработная плата ему начислялась и выплачивалась с учётом 4% доплаты тарифной ставки за фактически отработанное время во вредных условиях, суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска.  

Судебная коллегия по гражданским делам Сахалинского областного суда, отменяя решение суда первой инстанции, указала, что закон не предусматривает возможности разделения рабочего времени такого работника на время, отработанное во вредных условиях труда, и время, отработанное в нормальных условиях труда, в целях оплаты в повышенном размере только времени, фактически отработанного во вредных условиях. Включение в коллективный договор или иные локальные нормативные акты такого пункта ухудшает положение работника по сравнению с положением, определённым в трудовом законодательстве, ввиду чего он не должен применяться.

Президиум Сахалинского областного суда, не соглашаясь с приведёнными выводами суда апелляционной инстанции и отменяя принятое апелляционное определение, указал следующее.

Согласно статье 147 Трудового кодекса Российской Федерации оплата труда работников, занятых на работах с вредными и (или) опасными условиями труда, устанавливается в повышенном размере. Минимальный размер повышения оплаты труда работникам, занятым на работах с вредными и (или) опасными условиями труда, составляет 4% тарифной ставки (оклада), установленной для различных видов работ с нормальными условиями труда.

Как установлено в Информационном письме Минтруда России от 13 февраля 2013 года «О порядке предоставления работникам, занятым на работах с вредными и (или) опасными условиями труда, сокращённой продолжительности рабочего времени, ежегодного дополнительного оплачиваемого отпуска, повышенной оплаты труда в соответствии с пунктом 1 Постановления Правительства Российской Федерации от 20 ноября 2008 года № 870», до реализации поручения, указанного в пункте 2 Постановления Правительства Российской Федерации от 20 ноября 2008 года № 870, работодатель, руководствуясь статьями 92, 117, 147 и 219 Трудового кодекса Российской Федерации, может самостоятельно по результатам аттестации рабочих мест по условиям труда устанавливать одну или несколько компенсаций, повышенные или дополнительные компенсации за работу на тяжёлых работах, работах с вредными и (или) опасными условиями труда. Виды, размеры и порядок предоставления соответствующих компенсаций устанавливаются коллективным договором, локальным нормативным актом с учётом финансово-экономического положения работодателя.

Данный вывод следует из анализа положений статьи 121 Трудового кодекса Российской Федерации, определяющей порядок исчисления стажа для предоставления другого вида компенсации за работу во вредных (опасных) условиях труда - дополнительного оплачиваемого отпуска. В силу этой нормы в стаж работы, дающей право на ежегодные дополнительные оплачиваемые отпуска за работу с вредными и (или) опасными условиями труда, включается только фактически отработанное в соответствующих условиях время.

В Определении от 25 мая 2017 года № 932-О Конституционный Суд Российской Федерации разъяснил, что с целью введения для работников, занятых во вредных и (или) опасных условиях, дополнительных гарантий законодатель в Трудовом кодексе Российской Федерации предусмотрел комплекс компенсационных мер, направленных на ослабление негативного воздействия на здоровье таких работников вредных и (или) опасных факторов производственной среды и трудового процесса, в том числе ежегодный дополнительный оплачиваемый отпуск (статья 117), а также закрепил в части третьей статьи 121 порядок исчисления стажа работы, дающего право на ежегодные дополнительные оплачиваемые отпуска за работу во вредных и (или) опасных условиях труда. Включение в такой стаж исключительно времени, фактически отработанного в соответствующих условиях, обусловлено тем обстоятельством, что именно в этот период работник подвергается воздействию вредных и (или) опасных факторов.

Работодатель обязан вести учёт времени фактически отработанного каждым работником - статья 91 Трудового кодекса Российской Федерации.

Учёт полной или неполной занятости работника на работах с вредными условиями труда должен быть отражён в табелях учёта рабочего времени в соответствии с Постановлением Госкомстата РФ от 05 января 2004 года №1, утвердившим унифицированные формы первичной учётной документации по учёту труда и его оплаты.

Трудовым законодательством не установлена унифицированная форма таких документов, а также порядок их заполнения, однако, исходя из толкования норм Трудового кодекса Российской Федерации, обязанность по отражению режима учёта рабочего времени возложена на работодателя.

Из материалов дела видно, что на предприятии издан приказ, которым на начальников структурных подразделений возложена обязанность по ведению учёта времени, фактически отработанного каждым работников, в том числе и в случае работы во вредных и (или) опасных условиях труда. При этом табель учёта рабочего времени должен отражать фактическое время, отработанное во вредных и (или) опасных условиях труда.

Судом установлено, что фактический учёт рабочего времени во вредных условиях труда осуществляет начальник участка службы водопроводного хозяйства муниципального унитарного предприятия «Шахтерсккомсервис», при направлении работников во вредные условия труда оформляется наряд, фиксируемый в книге нарядов участка данной службы.

Из табелей учёта рабочего времени следует, что такой учёт, в том числе в отношении Р., на предприятии ежемесячно ведётся.

При изложенных обстоятельствах суд первой инстанции пришёл к верному выводу о том, что надбавка к тарифной ставке Р., выполняющего трудовую функцию на работах с вредными условиями труда, должна начисляться за время фактической занятости на работах с такими условиями труда.

 

Отказ в удовлетворении требований о признании за истцом права собственности на спорное недвижимое имущество в силу приобретательной давности не основан на законе.

 

Решением Южно-Сахалинского городского суда от 18 октября 2017 года Т.А. отказано в удовлетворении требования о признании права собственности на жилое помещение.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда от 18 января 2018 года данное решение отменено и за Т.А. признано право собственности на квартиру по улице Проточной в городе Южно-Сахалинске.

Судом установлено, что Т.А. является наследником первой очереди Б.Г., которому спорная квартира решением дирекции Сахоблпотребсоюза от 10 октября 1996 года передана в собственность. Т.А. совместно со своим супругом Б.Г. (умершим 12 августа 2016 года) проживали в данном жилом помещении, были зарегистрированы в нём и несли бремя его содержания.

После смерти супруга истица в установленный законом срок приняла наследство, однако в наследственную массу жилое помещение не включено, так как наследодатель право собственности на него при жизни не оформил.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции посчитал, что Б.Г. не является добросовестным пользователем спорного имущества.

Судебная коллегия с данным выводом не согласилась, указав следующее.

В соответствии с пунктом 1 статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо - гражданин или юридическое лицо, - не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет, приобретает право собственности на это имущество (приобретательная давность).

Право собственности на недвижимое и иное имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает у лица, приобретшего это имущество в силу приобретательной давности, с момента такой регистрации.

Пунктом 3 статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что лицо, ссылающееся на давность владения, может присоединить ко времени своего владения все время, в течение которого этим имуществом владел тот, чьим правопреемником это лицо является.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10 и Пленума Высшего Арбитражного Суда № 22 от 29 апреля 2010 года «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (далее – Постановление № 10/22), давностное владение является добросовестным, если лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности; давностное владение признается открытым, если лицо не скрывает факта нахождения имущества в его владении. Не наступает перерыв давностного владения в том случае, если новый владелец имущества является сингулярным или универсальным правопреемником предыдущего владельца; владение имуществом как своим собственным означает владение не по договору. По этой причине статья 234 Гражданского кодекса Российской Федерации не подлежит применению в случаях, когда владение имуществом осуществляется на основании договорных обязательств (аренды, хранения, безвозмездного пользования и т.п.).

Как указано в абзаце первом пункта 16 приведённого выше Постановления № 10/22, по смыслу статей 225 и 234 Гражданского кодекса Российской Федерации, право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу, а также на бесхозяйное имущество.

Из абзаца первого пункта 19 этого же Постановления № 10/22 следует, что возможность обращения в суд с иском о признании права собственности в силу приобретательной давности вытекает из статей 11 и 12 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которым защита гражданских прав осуществляется судами путём признания права. Поэтому лицо, считающее, что стало собственником имущества в силу приобретательной давности, вправе обратиться в суд с иском о признании за ним права собственности.

По смыслу указанных выше положений закона и разъяснений Пленума  № 10/22 давностное владение является добросовестным, если, приобретая вещь, лицо не знало и не должно было знать о неправомерности завладения ею, то есть в тех случаях, когда вещь приобретается внешне правомерными действиями, однако право собственности в силу тех или иных обстоятельств возникнуть не может. При этом лицо владеет вещью открыто, как своей собственной, то есть вместо собственника, без какого-либо правового основания (титула).

Не является давностным владение, которое осуществляется по договору с собственником или иным управомоченным на то лицом, не предполагающему переход титула собственника. В этом случае владение вещью осуществляется не как своей собственной, не вместо собственника, а наряду с собственником, не отказавшимся от своего права на вещь и не утратившим к ней интереса, передавшим её непосредственно или опосредованно во владение, как правило - временное, данному лицу. Примерный перечень таких договоров приведён в пункте 15 указанного выше Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда - аренда, хранение, безвозмездное пользование и т.п.

В таких случаях в соответствии со статьёй 234 Гражданского кодекса Российской Федерации давностное владение может начаться после истечения срока владения имуществом по такому договору, если вещь не будет возвращена собственнику и не истребована им, но не ранее истечения срока исковой давности по соответствующим требованиям.

В отличие от указанных выше договоров наличие каких-либо соглашений с титульным собственником или иным уполномоченным лицом, направленных на переход права собственности, не препятствует началу течения срока приобретательной давности.

По смыслу положений статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено и в том случае, если владение началось по соглашению с собственником или иным лицом о передаче права собственности на данное имущество, однако по каким-либо причинам такая сделка в надлежащей форме и установленном законом порядке не была заключена и переход права собственности не состоялся (лицо, намеренное передать вещь, не имеет соответствующих полномочий, не соблюдена форма сделки, не соблюдены требования о регистрации сделки или перехода права собственности и т.п.).

Отсутствие надлежащего оформления сделки и прав на имущество применительно к положениям статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации само по себе не означает недобросовестности давностного владельца. Напротив, данной нормой предусмотрена возможность легализации прав на имущество и возвращение его в гражданский оборот в тех случаях, когда переход права собственности от собственника, который фактически отказался от вещи или утратил к ней интерес, по каким-либо причинам не состоялся, но при условии длительного, открытого, непрерывного и добросовестного владения.

Требование о том, что на момент вступления во владение у давностного владельца должны были иметься основания для возникновения права собственности, противоречит смыслу статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку в таком случае право собственности должно было возникнуть по иному основанию.

При этом давностное владение недвижимым имуществом, по смыслу приведённых выше положений абзаца второго пункта 1 статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации, осуществляется без государственной регистрации.

В частности, пунктом 60 названного выше Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда разъяснено, что после передачи владения недвижимым имуществом покупателю, но до государственной регистрации права собственности покупатель является законным владельцем этого имущества и имеет право на защиту своего владения на основании статьи 305 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Как установлено судом, Б.Г. вступил во владение спорным имуществом по воле предыдущего собственника, а значит, вывод суда первой инстанции о недобросовестности владения Б.Г. квартирой не основан на законе и не соответствует обстоятельствам дела, согласно которым с момента вступления во владение спорным недвижимым имуществом наследодатель владел им открыто, как своим собственным, добросовестно и непрерывно, что ответчиком не оспаривалось. В течение всего времени никакое иное лицо не предъявляло своих прав на недвижимое имущество и не проявляло к нему интереса как к своему собственному, в том числе как к наследственному либо выморочному.

Данных о том, что квартира признавалась бесхозяйной, либо является самовольной постройкой, не имеется.

Истец является универсальным правопреемником Б.Г., в связи с чем при её вступлении в наследство, в силу приведённых выше положений статьи 234 Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснений Пленума № 10/22, давность владения не прерывается.

При таких обстоятельствах отказ в удовлетворении требования о признании за истцом права собственности на спорное недвижимое имущество в силу приобретательной давности не основан на законе.

 

Определение порядка общения родителя, проживающего отдельно, с детьми на период до вступления в законную силу судебного решения является обеспечительной мерой, позволяющей родителям ещё до вынесения окончательного решения осуществлять родительские права.

 

Б.А.А. обратился в Южно-Сахалинский городской суд с иском к Б.М. об определении порядка общения с ребенком.

Определением суда удовлетворено ходатайство истца и на период до вступления в законную силу решения суда по названному выше иску определён временный порядок общения Б.А.А. с дочерью.

Проверяя законность данного определения суда первой инстанции по частной жалобе ответчика, суд апелляционной инстанции, оставляя определение без изменения, указал следующее.

Пунктом 2 статьи 66 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что по требованию родителей (одного из них) в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством, суд с обязательным участием органа опеки и попечительства вправе определить порядок осуществления родительских прав на период до вступления в законную силу судебного решения.

В силу части 6.1 статьи 152 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении споров о детях по требованию родителей (одного из родителей) в предварительном судебном заседании суд с обязательным участием органа опеки и попечительства вправе определить место жительства детей и (или) порядок осуществления родительских прав на период до вступления в законную силу судебного решения. По данным вопросам выносится определение при наличии положительного заключения органа опеки и попечительства и с обязательным учётом мнения детей.

По смыслу приведённых норм определение порядка общения родителя, проживающего отдельно, с детьми на период до вступления в законную силу судебного решения является обеспечительной мерой, позволяющей родителям ещё до вынесения окончательного решения осуществлять родительские права.

Цель вынесения определения о порядке осуществления общения родителя с детьми заключается в том, чтобы на время судебного разбирательства родители не были лишены возможности осуществлять свои родительские права. Это является мерой, направленной на защиту родительских прав, независимо от продолжительности судебного разбирательства.

По завершении судебного разбирательства суд выносит окончательное решение, которое после вступления его в законную силу отменяет действие определения о порядке общения родителей и несовершеннолетнего ребёнка.

Вопрос об определении порядка осуществления родительских прав на период до вступления в законную силу судебного решения разрешён судом первой инстанции в установленном частью 6.1 статьи 152 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации процессуальном порядке, с участием представителя органа опеки и попечительства, который согласился с предложенным истцом порядком общения с ребёнком в выходные дни. Данный порядок общения отца с несовершеннолетней дочерью не противоречит её интересам, установлен с учётом всех заслуживающих внимание обстоятельств, и не нарушает интересов каждого из родителей, поскольку является временным, принятым на период до вступления в законную силу судебного решения.

 

Действующим законодательством не предусмотрена возможность обжалования решения третейского суда в суде общей юрисдикции, если третейским соглашением предусмотрена окончательность такого решения, а потому такое заявление не подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.

 

Решением Третейского суда при АНО «Независимая Арбитражная Палата» ПАО «Сбербанк России» отказано в удовлетворении иска о взыскании солидарно с ООО «Сахмедпомощь» и К. задолженности по договору об открытии кредитной линии.

К. обратился в Южно-Сахалинский городской суд с заявлением об отмене данного решения, ссылаясь на незаконность отказа Третейского суда в удовлетворении ходатайства о его процессуальном правопреемстве, что является препятствием для дальнейшей реализации им своих прав по кредитному договору.

Определением Южно-Сахалинского городского суда производство по заявлению К. об отмене решения третейского суда прекращено, поскольку оно в гражданско-процессуальном порядке обжалованию не подлежит в силу третейской оговорки.

С данным выводом суда согласилась судебная коллегия по гражданским делам Сахалинского областного суда, которая, отказывая К. в удовлетворении частной жалобы, указала следующее.

В соответствии с требованиями статьи 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд прекращает производство по делу, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства по основаниям, предусмотренным пунктом 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации; имеется ставшее обязательным для сторон, принятое по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение третейского суда, за исключением случаев, если суд отказал в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда либо если суд отменил указанное решение.

Согласно пункту 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке.

Спор может быть передан на разрешение третейского суда при наличии заключённого между сторонами третейского соглашения - статья 5 Федерального закона от 24 июля 2002 года № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации».

Частью 1 статьи 418 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и статьёй 40 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» лицу, участвующему в третейском разбирательстве, предоставлено право на оспаривание решения третейского суда путём подачи заявления об отмене такого решения в районный суд. Вместе с тем такое оспаривание допускается, только если в третейском соглашении не предусмотрено, что решение третейского суда является окончательным.

В соответствии с требованиями статьи 30.4 Регламента третейского разбирательства в Третейском суде «Независимая Арбитражная Палата» решение Третейского суда является окончательным и обязательным с даты его принятия. Если стороны не договорились об ином, решение не может быть обжаловано, либо оспорено в компетентном суде.

Как указано выше, решением Третейского суда при АНО «Независимая Арбитражная Палата» от 29 мая 2017 года ПАО «Сбербанк России» отказано в удовлетворении иска о взыскании солидарно с ООО «Сахмедпомощь» и К. задолженности по договору об открытии кредитной линии.

Заявленные Банком исковые требования были основаны на заключённом между сторонами спорных правоотношений договоре поручительства. При этом поручитель К. 23 мая 2017 года погасил задолженность Заёмщика перед Банком, что и послужило основанием к вынесению судом решения об отказе в удовлетворении иска.

При этом, как следует из буквального толкования имеющихся в деле кредитного договора и договора поручительства, при их заключении стороны спорных правоотношений (в том числе К.) были ознакомлены и согласны с третейской оговоркой (п.30.4 Регламента) о том, что решение Третейского суда по спорным правоотношениям является окончательным и не может быть оспорено в суде общей юрисдикции, что подтверждается подписями сторон в договорах. Стороны также были ознакомлены с Правилами (Регламентом Третейского Разбирательства) Третейского суда при АНО «НАП», являющимися неотъемлемой частью третейского соглашения, протоколов разногласий по этому поводу не заявлялось.

Данные обстоятельства позволили суду прийти к верному выводу о том, что при заключении указанных договоров воля сторон была направлена на придание решению третейского суда окончательного характера, не подлежащего обжалованию. Поскольку действующим законодательством не предусмотрена возможность обжалования решения третейского суда в суде общей юрисдикции, если третейским соглашением предусмотрена окончательность такого решения, поданное К. заявление не может быть рассмотрено в порядке гражданского судопроизводства.

 

Споры, возникающие из наследственных правоотношений, независимо от субъектного состава их участников и состава наследственного имущества подведомственны судам общей юрисдикции.

 

ПАО «Сбербанк России» обратилось в суд к Российской Федерации в лице Территориального управления Росимущества в Сахалинской области с иском о взыскании задолженности по кредитному договору и кредитной карте, о признании права собственности Российской Федерации на транспортное средство, об обращении взыскания на предмет залога.

Судьёй Южно-Сахалинского городского суда вынесено определение об отказе в принятии данного искового заявления в связи с подведомственностью спора арбитражному суду. Отказывая в принятии искового заявления, судья, руководствуясь требованиями пункта 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части 2 статьи 27 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, исходил из того, что поданное ПАО «Сбербанк России» к Российской Федерации исковое заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку возникший между юридическими лицами спор является экономическим.

С данным выводом не согласилась судебная коллегия по гражданским делам Сахалинского областного суда, которая, отменяя определение судьи и направляя материал в суд первой инстанции для решения вопроса о принятии искового заявления к производству суда, указала следующее.

В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 22 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суды рассматривают и разрешают: исковые дела с участием граждан, организаций, органов государственной власти, органов местного самоуправления о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов, по спорам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых, жилищных, земельных, экологических и иных правоотношений. Суды рассматривают и разрешают дела, предусмотренные частями первой и второй настоящей статьи, за исключением экономических споров и других дел, отнесённых федеральным конституционным законом и федеральным законом к ведению арбитражных судов.

Согласно правовой позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в пункте 1 Постановления от 29 мая 2012 года № 9 «О судебной практике по делам о наследовании», дела, возникающие из наследственных правоотношений, связаны с переходом имущественных прав и обязанностей в порядке универсального правопреемства от наследодателя к наследникам. Данные дела независимо от субъектного состава их участников и состава наследственного имущества подведомственны судам общей юрисдикции (пункт 1 части 1 и часть 3 статьи 22, пункт 5 части 1 статьи 23 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Как следует из материала, между ОАО «Сбербанк России» и заёмщиком Ж. был заключён кредитный договор, в обеспечение обязательств по которому заключён договор залога транспортного средства. 30 апреля 2017 года заёмщик умер. Поскольку наследников у Ж. не имеется, оставшееся после его смерти имущество является выморочным, ПАО «Сбербанк России» обратилось в суд с иском к Российской Федерации в лице Территориального управления Росимущества в Сахалинской области.

Таким образом, оснований для вывода об экономическом характере спора и отказа в принятии искового заявления у суда не имелось.

 

Прокурор вправе обратиться в суд с заявлением, если этого требует защита прав граждан и охраняемых законом интересов общества и государства, когда нарушены права и свободы значительного числа граждан, либо в силу иных обстоятельств нарушение приобрело особое общественное значение.

 

Прокурор Ногликского района в порядке статьи 45 Гражданского процессуального кодексам Российской Федерации в защиту интересов неопределённого круга лиц предъявил в суд иск о признании незаконным бездействия администрации муниципального образования «Городской округ Ногликский», выразившегося в непринятии мер по проведению капитального ремонта многоквартирного дома в пгт. Ноглики и о возложении обязанности провести капитальный ремонт этого дома.

Определением судьи Ногликского районного суда от 05 июля 2017 года, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда от 29 августа 2017 года, в принятии искового заявления отказано на основании пункта 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в силу которого судья отказывает в принятии искового заявления в случае, если заявление предъявлено в защиту прав, свобод или законных интересов другого лица государственным органом, органом местного самоуправления, организацией или гражданином, которым настоящим Кодексом или другими федеральными законами не предоставлено такое право; в заявлении, поданном от своего имени, оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы или законные интересы заявителя.

Отказывая прокурору в принятии искового заявления, судья, ссылаясь на положения статей 210, 248 Гражданского кодекса РФ, статьи 36 Жилищного кодекса Российской Федерации и пункты 3, 21 Правил, утверждённых постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 2006 года № 491, исходил из того, что действующее законодательство связывает осуществление капитального ремонта общедомового имущества с принятием соответствующего решения собственниками помещений, число которых возможно установить, в связи с чем пришёл к выводу, что прокурор не наделён правом обратиться в суд с иском в интересах неопределённого круга лиц.

Оставляя данное определение без изменения, судебная коллегия по гражданским делам Сахалинского областного суда указала, что фактически прокурором предъявлены требования не в защиту интересов неопределённого круга лиц, а защиту интересов собственников и нанимателей помещений многоквартирного жилого дома.

С этим выводом суда не согласился президиум Сахалинского областного суда и, отменяя данные судебные постановления, указав следующее.

Частью 1 статьи 45 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации прокурору предоставлено право обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределённого круга лиц или интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований.

В соответствии с пунктом 4 статьи 27, пунктом 3 статьи 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» прокурор вправе обратиться в суд с заявлением, если этого требует защита прав граждан и охраняемых законом интересов общества и государства, когда нарушены права и свободы значительного числа граждан, либо в силу иных обстоятельств нарушение приобрело особое общественное значение.

Из искового заявления с приложенным материалом видно, что заявление подано прокурором в суд в интересах неопределённого круга лиц как жильцов многоквартирного жилого дома, так и других граждан, чья безопасность может быть поставлена под угрозу при возникновении чрезвычайной ситуации вследствие незаконного бездействия администрации муниципального образования «Городской округ Ногликский», не выполнившей работы по устранению недостатков жилого дома, которые выявлены ООО НИЦ «Сейсмозащита» по результатам обследования данного объекта и заключением которого установлена необходимость провести работы по капитальному ремонту для приведения здания в соответствие с требованиями строительных правил и норм.

Поскольку заявление прокурором подано в рамках полномочий, предоставленных ему федеральным законом, в защиту безопасности, жизни и здоровья неопределённого круга лиц, оснований для отказа в принятии искового заявления прокурора у суда не имелось.

 

Рассмотрение судом дела в отсутствие участвующего в деле лица, надлежащим образом не извещённого о времени и месте судебного заседания, лишает его возможности реализовать свои процессуальные права.

 

В соответствии с частью 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Разбирательство гражданского дела происходит в судебном заседании с обязательным извещением лиц, участвующих в деле, о времени и месте заседания (статья 155 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Согласно части 1 статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции извещает лиц, участвующих в деле, о времени и месте рассмотрения жалобы, представления в апелляционном порядке.

Пунктом 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 13 от 19 июня 2012 года «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции» предусмотрена возможность проведения судебного разбирательства в отсутствие неявившихся лиц, участвующих в деле, только при условии, что они были надлежащим образом извещены о времени и месте судебного заседания.

Частью 1 статьи 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что лица, участвующие в деле, извещаются или вызываются в суд заказным письмом с уведомлением о вручении, судебной повесткой с уведомлением о вручении, телефонограммой или телеграммой, по факсимильной связи либо с использованием иных средств связи и доставки, обеспечивающих фиксирование судебного извещения или вызова и его вручение адресату.

Часть 3 статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что суд вправе рассмотреть дело в случае неявки кого-либо из лиц, участвующих в деле и извещённых о времени и месте судебного заседания, если ими не представлены сведения о причинах неявки или суд признает причины их неявки неуважительными.

По смыслу приведённых норм права разбирательство гражданского дела происходит в судебном заседании с обязательным извещением участвующих в деле лиц, при этом судебное заседание выступает не только в качестве процессуальной формы проведения судебного разбирательства, но и является гарантией соблюдения принципов гражданского процессуального права и процессуальных прав участвующих в деле лиц на данной стадии гражданского процесса.

Рассмотрение апелляционной жалобы Б. назначено и состоялось в Сахалинском областном суде 18 июля 2017 года.

В расписке от 14 декабря 2016 года о согласии на извещение о времени и месте судебного заседания посредством СМС-сообщений Б. указал номер мобильного телефона 8-9хх-ххх-хх-41. По указанному номеру телефона он был уведомлён судом апелляционной инстанции о рассмотрении дела 18 июля 2017 года на 11 часов, о чем в материалах дела имеется отчёт об отправке СМС-извещения о его вызове в Сахалинский областной суд в качестве ответчика.

18 июля 2017 года в 9 часов 32 минуты председательствующий открыл судебное заседание, и, разрешая вопрос о рассмотрении дела в отсутствие Б., судебная коллегия посчитала его надлежащим образом извещённым о времени и месте слушания дела.

При таких данных рассмотрение судом дела по апелляционной жалобе в отсутствие её заявителя, надлежащим образом не извещённого о дате судебного заседания, сделало невозможным реализацию его процессуальных прав, в связи с чем постановлением президиума Сахалинского областного суда от 02 февраля 2018 года данное апелляционное определение отменено, а дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

 

Судебная практика по административным делам

 

Ответчики - государственные органы в случае удовлетворения административного искового заявления не освобождены от возмещения судебных расходов, включая уплаченную административным истцом при обращении в суд государственную пошлину.

 

Муниципальное унитарное предприятие «Невельские коммунальные сети» (далее – МУП «Невельские коммунальные сети») обратилось в Невельский городской суд с административным исковым заявлением об отмене предписания Государственной инспекции труда в Сахалинской области об устранении нарушений трудового законодательства и иных правовых актов, содержащих нормы трудового права.

Кроме того, просили взыскать с Государственной инспекции труда в Сахалинской области судебные расходы по уплате государственной пошлины в сумме 2 000 рублей.

Невельским городским судом постановлено решение, которым требования МУП «Невельские коммунальные сети» удовлетворены частично: четыре пункта (из шести) оспариваемого предписания признаны незаконными. Во взыскании судебных расходов отказано.

В апелляционной жалобе МУП «Невельские коммунальные сети», не оспаривая решение по существу, просило его изменить в части распределения судебных расходов. Также просили взыскать с административного ответчика 3 000 рублей – расходы, связанные с уплатой государственной пошлины за подачу апелляционной жалобы.

Судебная коллегия по административным делам с решением суда в части распределения судебных расходов не согласилась ввиду следующего.

Разрешая требование административного истца о возмещении судебных расходов, суд первой инстанции, ссылаясь на положение подпункта 19 пункта 1 статьи 333.36 Налогового кодекса Российской Федерации, пришёл к выводу о том, что Государственная инспекция труда Сахалинской области, выполняя функции государственного органа, освобождена от уплаты государственной пошлины.

При этом суд не учёл следующее.

Действительно, федеральный законодатель, устанавливая льготы при обращении в судебные органы, в подпункте 19 пункта 1 статьи 333.36 Налогового кодекса Российской Федерации предусмотрел освобождение государственных органов, выступающих по делам, рассматриваемым Верховным Судом Российской Федерации, судами общей юрисдикции, мировыми судьями, в качестве административных истцов или административных ответчиков, от уплаты государственной пошлины.

Между тем поименованный кодекс не регулирует вопросы, связанные с возмещением судебных расходов.

В соответствии с частью 1 статьи 103 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации судебные расходы состоят из государственной пошлины и издержек, связанных с рассмотрением административного дела.

Частью 1 статьи 111 этого же кодекса определено, что стороне, в пользу которой состоялось решение суда, суд присуждает с другой стороны все понесённые по делу судебные расходы, за исключением случаев, предусмотренных статьёй 107 и частью 3 статьи 109 поименованного кодекса.

Из анализа приведённых законоположений в их системном единстве следует, что выступающие в качестве ответчиков государственные органы в случае удовлетворения административного искового заявления не освобождены от возмещения судебных расходов, включая уплаченную административным истцом при обращении в суд государственную пошлину.

С учётом изложенного, понесённые административным истцом расходы по уплате государственной пошлины подлежали взысканию с Государственной инспекции труда в Сахалинской области.

Заявление административного истца о взыскании в его пользу судебных расходов по оплате государственной пошлины за подачу апелляционной жалобы судебная коллегия оставила без удовлетворения в силу следующего.

Подпункт 9 пункта 1 статьи 333.19 Налогового кодекса Российской Федерации устанавливает, что размер государственной пошлины  при подаче апелляционной жалобы составляет 50 процентов размера государственной пошлины, подлежащей уплате при подаче искового заявления неимущественного характера.

Из положений приведённой выше части 1 статьи 103 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации следует, что судебные расходы возникают только в связи с рассмотрением судебного дела и его существа не затрагивают. Поэтому при обжаловании решения только в части взыскания судебных расходов сторона не должна оплачивать государственную пошлину.

Проанализировав законоположения о порядке уплаты государственной пошлины, исходя из содержания апелляционной жалобы, в которой административный истец оспаривал решение суда только в части взыскания судебных расходов, судебная коллегия пришла к выводу, что в данном случае с административного ответчика не должна взыскиваться государственная пошлина, уплаченная заявителем при подаче апелляционной жалобы, она подлежит возврату на основании статьи 333.40 Налогового кодекса Российской Федерации.

Изложенная позиция относительно необходимости уплаты государственной пошлины при подаче апелляционной жалобы на решение суда, если решение оспаривается только в части судебных расходов, основана на разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации, изложенных в  Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за III квартал 2003 года, утвержденного Постановлениями Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 3 и 24 декабря 2003 года (вопрос № 17).

 

Судебная практика по делам об административных правонарушениях

 

Уведомление юридического лица о времени и месте составления протокола об административном правонарушении, вопреки выводу судьи, признано надлежащим, в связи с чем дело возвращено в суд на новое рассмотрение.

 

21 декабря 2017 года главным специалистом-экспертом территориального отдела Управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека по Сахалинской области в Углегорском и Томаринском районах в отношении муниципального унитарного предприятия «Жилищно-коммунальное хозяйство Углегорского городского поселения» (далее - МУП «ЖКХ УГП», Предприятие) составлен протокол об административном правонарушении, предусмотренном статьёй 17.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, который направлен для рассмотрения в суд.

Постановлением судьи Углегорского городского суда от 16 января 2018 года производство по делу прекращено.

Прекращая производство по делу, судья пришёл к выводу о ненадлежащем извещении Предприятия о времени и месте составления протокола об административном правонарушении, так как в материалах дела отсутствовали доказательства уведомления его генерального директора.

С данным выводом судьи не согласился судья вышестоящей инстанции.

В силу частей 1 и 4.1 статьи 28.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях о совершении административного правонарушения составляется протокол об административном правонарушении.

В случае неявки физического лица или его законного представителя или законного представителя юридического лица, в отношении которых ведётся производство по делу об административном правонарушении, извещённых о месте и времени составления протокола об административном правонарушении, протокол составляется в их отсутствие. Копия протокола об административном правонарушении направляется лицу, в отношении которого он составлен, в течение трёх дней со дня составления указанного протокола.

Согласно положениям частей 1, 2 и 3 статьи 25.15 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях лица, участвующие в производстве по делу об административном правонарушении, извещаются или вызываются в суд, орган или к должностному лицу, в производстве которых находится дело, заказным письмом с уведомлением о вручении, повесткой с уведомлением о вручении, телефонограммой или телеграммой, по факсимильной связи либо с использованием иных средств связи и доставки, обеспечивающих фиксирование извещения или вызова и его вручение адресату.

Извещения, адресованные юридическим лицам, направляются по месту нахождения юридического лица.

Из системного анализа указанных положений Кодекса следует, что при составлении протокола об административном правонарушении в отношении юридического лица должностное лицо обязано известить (уведомить) законного представителя юридического лица о факте, времени и месте составления протокола об административном правонарушении в целях обеспечения возможности реализовать юридическому лицу гарантии, предусмотренные статьёй 28.2 Кодекса.

При этом Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не содержит императивного указания о способе извещения юридического лица, привлекаемого к административной ответственности, о времени и месте составления протокола и не предусматривает вручения извещения лично законному представителю юридического лица. Уведомление юридического лица в зависимости от конкретных обстоятельств дела может быть произведено с использованием любых доступных средств связи и доставки.

Извещение юридического лица, привлекаемого к административной ответственности, о времени и месте составления протокола об административном правонарушении путём вручения извещения его работнику не нарушает требований закона и является одним из допустимых способов доставки и уведомления юридического лица.

Как следует из материалов дела, уведомление о составлении 21 декабря 2017 года протокола об административном правонарушении, адресованное МУП «ЖКХ УГП», заблаговременно вручено работнику Предприятия – начальнику юридического отдела С., уполномоченному на основании доверенности на получение такого уведомления как сотрудник юридического лица.

Таким образом, должностным лицом административного органа были приняты необходимые меры для надлежащего извещения МУП «ЖКХ УГП» и его законного представителя о времени и месте составления протокола об административном правонарушении и юридическое лицо считается уведомлённым.

21 декабря 2017 года протокол об административном правонарушении был составлен в отсутствие законного представителя МУП «ЖКХ УГП», но с участием работника Предприятия С.Н.Н., представляющего интересы юридического лица на основании доверенности, и ему вручена копия протокола.

При таких обстоятельствах на стадии возбуждения дела об административном правонарушении право МУП «ЖКХ УГП» на защиту, вопреки выводу судьи, нарушено не было.

Поскольку судьёй оставлены без исследования и правовой оценки обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела и предусмотренные статьёй 26.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, и срок давности привлечения к административной ответственности не истёк, оспариваемое постановление отменено, дело возвращено в суд на новое рассмотрение.

 

Проверка процедуры привлечения юридического лица к административной ответственности, а также обстоятельств, имеющих значение для дела, подлежит обязательному установлению по делу об административном правонарушении.

 

Постановлением заместителя главного государственного инспектора Охинского района по пожарному надзору от 14 ноября 2017 года № 25 федеральное государственное унитарное предприятие «Почта России» (далее ФГУП «Почта России») привлечено к административной ответственности по части 1 статьи 20.4 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и ему назначено наказание в виде административного штрафа в размере 150 000 рублей.

Решением судьи Охинского городского суда от 12 января 2018 года указанное постановление оставлено без изменения.

При проверке доводов жалобы защитника ФГУП «Почта России» оснований согласиться с выводом о законности решения судьи и оставленного им без изменения постановления по делу не усмотрено. 

Исходя из положений части 1 статьи 1.6 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях обеспечение законности при применении мер административного принуждения предполагает не только наличие законных оснований для применения административного наказания, но и соблюдение установленного законом порядка привлечения лица к административной ответственности.

В соответствии со статьёй 6.1 Федерального закона от 21 декабря 1994 года № 69-ФЗ «О пожарной безопасности» к отношениям, связанным с осуществлением федерального государственного пожарного надзора, организацией и проведением проверок юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, применяются положения Федерального закона №  294-ФЗ от 26 декабря 2008 года «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» с учётом особенностей организации и проведения проверок, установленных настоящей статьёй и включающих применение риск-ориентированного подхода.

Организация и порядок проведения плановой проверки урегулирована, в частности, в статье 9 Федерального закона от 26 декабря 2008 года № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» (далее Федеральный закон № 294-ФЗ).

Согласно части 12 статьи 9 Федерального закона № 294-ФЗ о проведении плановой проверки юридическое лицо, индивидуальный предприниматель уведомляются органом государственного контроля (надзора), органом муниципального контроля не позднее чем за три рабочих дня до начала её проведения посредством направления копии распоряжения или приказа руководителя, заместителя руководителя органа государственного контроля (надзора), органа муниципального контроля о начале проведения плановой проверки заказным почтовым отправлением с уведомлением о вручении и (или) посредством электронного документа, подписанного усиленной квалифицированной электронной подписью и направленного по адресу электронной почты юридического лица, индивидуального предпринимателя, если такой адрес содержится соответственно в едином государственном реестре юридических лиц, едином государственном реестре индивидуальных предпринимателей либо ранее был представлен юридическим лицом, индивидуальным предпринимателем в орган государственного контроля (надзора), орган муниципального контроля, или иным доступным способом.

В силу части 2 статьи 20 Федерального закона № 294-ФЗ нарушение требований части 12 статьи 9 данного Закона в части срока уведомления о проведении проверки относится к грубым нарушениям требований данного Закона, влекущим недействительность результатов проверки.

Из материалов дела данного дела следовало, что распоряжение врио главного государственного инспектора Охинского района по пожарному надзору от 20 октября 2017 года о проведении плановой выездной проверки ФГУП «Почта России» 20 и 23 октября 2017 года соответственно направлено посредством электронного документа на электронный адрес, однако относимость этого адреса ФГУП «Почта России» и сведения о получении названным юридическим лицом данного документа в материалах дела отсутствуют и судьёй не проверены.

Кроме этого, к грубым нарушениям требований Федерального закона     № 294-ФЗ относится нарушение требований, предусмотренных частью 3 статьи 9 приведённого Закона (в части проведения плановой проверки, не включённой в ежегодный план проведения плановых проверок).

Вместе с тем документы, подтверждающие указанное обстоятельство, в материалах дела также отсутствовали и соблюдение требований Федерального закона № 294-ФЗ в указанной части судьёй не проверялось.  

Таким образом, процедура проведения проверки по данному делу оставлена без судебной проверки и оценки, тогда как она имеет существенное значение для результатов рассмотрения дела.

В соответствии с частью 1 статьи 28.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях о совершении административного правонарушения составляется протокол, за исключением случаев, предусмотренных статьёй 28.4, частями 1, 3 и 4 статьи 28.6 настоящего Кодекса.

Согласно части 4.1 статьи 28.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в случае неявки законного представителя юридического лица, в отношении которых ведётся производство по делу об административном правонарушении, если они извещены в установленном порядке, протокол об административном правонарушении составляется в их отсутствие. Копия протокола об административном правонарушении направляется лицу, в отношении которого он составлен, в течение трёх дней со дня составления указанного протокола.

В силу части  1 статьи 25.15 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях лица, участвующие в производстве по делу об административном правонарушении, извещаются или вызываются в суд, орган или к должностному лицу, в производстве которых находится дело, заказным письмом с уведомлением о вручении, повесткой с уведомлением о вручении, телефонограммой или телеграммой, по факсимильной связи либо с использованием иных средств связи и доставки, обеспечивающих фиксирование извещения или вызова и его вручение адресату.

При этом Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях не содержит каких-либо ограничений, связанных с извещением лица о месте и времени составления протокола об административном правонарушении, в связи с чем оно, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, может быть произведено с использованием любых доступных средств связи или доставки, позволяющих контролировать получение информации лицом, которому такое извещение направлено.

Место нахождения юридического лица, его филиала или представительства определяется на основании выписки из единого государственного реестра юридических лиц (часть 3 статьи 25.15 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях).

Согласно сведениям, внесённым в Единый государственный реестр юридических лиц, адрес места нахождения ФГУП «Почта России»: город Москва, Варшавское шоссе, 37.

В материалах дела имелось уведомление врио главного государственного инспектора Охинского района по пожарному надзору от 31 октября 2017 года, адресованное генеральному директору ФГУП «Почта России» по вышеуказанному месту нахождения названного юридического лица в городе Москве, в котором сообщалось о результатах проведённой проверки требований пожарной безопасности на объектах защиты в городе Охе и Охинском районе Сахалинской области и предлагалось направить представителя для ознакомления с материалами проверки, их получения и составления протокола об административном правонарушении 02 ноября 2017 года в 17-00 часов, а также отчёты о направлении 01 ноября 2017 года документов без идентификации их содержания факсимильной связью на номер 84959569951 и отчёт о направлении 01 ноября 2017 года электронной почтой вызова представителя ФГУП «Почта России» на составление протокола об административном правонарушении.

Вместе с тем данные, подтверждающие получение ФГУП «Почта России» соответствующего уведомления от 31 октября 2017 года, в материалах дела отсутствовали.

Несмотря на то, что надлежащее уведомление привлекаемого к административной ответственности лица о месте и времени составления протокола об административном правонарушении имеет существенное значение для поверки соблюдения процедуры привлечения ФГУП «Почта России» к административной ответственности, судьёй оно не проверено, данные, подтверждающие относимость адресов, по которым осуществлялось уведомление данного юридического лица, а также доказательства его получения, у должностного лица административного органа не истребованы и не оценены. 

В соответствии со статьёй 38 Федерального закона от 21 декабря 1994 года № 69-ФЗ «О пожарной безопасности» ответственность за нарушение требований пожарной безопасности в соответствии с действующим законодательством несут собственники имущества, а также лица, уполномоченные владеть, пользоваться или распоряжаться имуществом.

Привлекая ФГУП «Почта России» к административной ответственности и констатируя факты нарушения правил пожарной безопасности в отделениях почтовой связи, которые размещены в помещениях, расположенных в городе Охе и Охинском районе, судья пришёл к выводу о том, что они находятся в пользовании названого юридического лица, тогда как срок действия ряда представленных административным органом в материалах дела договоров аренды и безвозмездного пользования имущества истёк, в связи с чем указанные правоотношения подлежали оценке на предмет правильного определения субъекта ответственности и возможности устранения им установленного нарушения. 

При таких обстоятельствах, учитывая, что по данному делу не установлены обстоятельства, имеющие значение для полного, всестороннего и объективного  рассмотрения дела и его исполнения в соответствии с задачами производства по делам об административных правонарушениях, установленными статьёй 24.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, оно не могло быть признано законным и обоснованным и отменено с направлением дела на новое рассмотрение.

  

 

Судебные коллегии по уголовным, гражданским и административным делам Сахалинского областног